АНТРОПОЛОГИЯ БУДУЩЕГО
КАК НАШЕ ДЕЛО ОТЗОВЕТСЯ, ИЛИ ЗАГАДКА ИМПАКТА
КАК НАШЕ ДЕЛО ОТЗОВЕТСЯ, ИЛИ ЗАГАДКА ИМПАКТА
Текст Эльвиры Лацис
Фото Елены Лобановой
Фото Елены Лобановой
КАК НАШЕ ДЕЛО ОТЗОВЕТСЯ,
ИЛИ ЗАГАДКА ИМПАКТА
Текст Эльвиры Лацис
Фото Елены Лобановой
Фото Елены Лобановой
Любая филантропическая организация склонна интересоваться результатами своей деятельности. С конкретной помощью конкретным людям или, скажем, птицам во время экологической катастрофы все довольно ясно. Но как измерить влияние на социум наших действий в области образования, создания и развития сообществ? Как сравнить позитивные изменения в социуме с первоначальным замыслом создателей Рыбаков Фонда? Есть доказательная медицина — но есть ли доказательная филантропия? С этими сложными вопросами мы пришли к Ирине Кондратьевой, которая поделилась с нами результатами объективных исследований.
От понятного к неизвестному
До прихода в Рыбаков Фонд я в течение десяти лет была руководителем образовательной программы по формированию здорового образа жизни подростков, которая называлась «Все, что тебя касается». Социальными программами и проектами в сфере образования я занимаюсь более 15 лет. Сначала работала в традиционной НКО, которую финансировали международные организации. Там все было понятно от и до: есть финансирование, есть четкое планирование и есть понимание, чтó нужно делать для того, чтобы в дальнейшем хорошо отчитаться донорам и получить следующий транш. Примерно в 2014 году финансирование социальных инициатив международными организациями закончилось, многие фонды стали закрываться, а я вскоре оказалась в Рыбаков Фонде.
Когда я впервые встретилась с Игорем Владимировичем, поняла, что попала в абсолютно новую историю, где не будет привычного хода событий. Рыбаков сразу поставил передо мной масштабную задачу: «Говоришь, в предыдущем проекте — миллион человек за три года? Надо, чтобы у нас миллион человек по программе наставничества был через полгода, максимум через год!» Очень скоро я поняла, что на самом деле он говорил не про цифры — не ради них мы работаем: ему всегда важно понимать, какую в конце концов пользу приносит тот или иной проект. Практика импакт-отчетов, сбор доказательной базы — часто всего лишь разновидность маркетинга для НКО, но если посмотреть стратегически, без «подгонки показателей», то по ним можно понять, насколько точно распределяются усилия и как строится влияние.
В Рыбаков Фонде я проработала более восьми лет. За эти годы успела побывать в разных ролях: изначально пришла в проект по наставничеству МЕНТОРИ, потом была в команде «Большой игры», затем вернулась в Рыбаков Фонд и стала заниматься оценкой импакта. В экосистеме сосредоточилась на исследовательской, аналитической, научной работе, участвовала в запуске научно-образовательного центра «Математическое обеспечение управления и социальной инновации» Глобального университета Рыбакова и МФТИ. По задумке, этот научно-образовательный центр будет заниматься изучением социальных явлений, закономерностей с помощью математических моделей, алгоритмов, а измерение импакта — это тоже про измерения, исследования и доказательную базу.
Когда я впервые встретилась с Игорем Владимировичем, поняла, что попала в абсолютно новую историю, где не будет привычного хода событий. Рыбаков сразу поставил передо мной масштабную задачу: «Говоришь, в предыдущем проекте — миллион человек за три года? Надо, чтобы у нас миллион человек по программе наставничества был через полгода, максимум через год!» Очень скоро я поняла, что на самом деле он говорил не про цифры — не ради них мы работаем: ему всегда важно понимать, какую в конце концов пользу приносит тот или иной проект. Практика импакт-отчетов, сбор доказательной базы — часто всего лишь разновидность маркетинга для НКО, но если посмотреть стратегически, без «подгонки показателей», то по ним можно понять, насколько точно распределяются усилия и как строится влияние.
В Рыбаков Фонде я проработала более восьми лет. За эти годы успела побывать в разных ролях: изначально пришла в проект по наставничеству МЕНТОРИ, потом была в команде «Большой игры», затем вернулась в Рыбаков Фонд и стала заниматься оценкой импакта. В экосистеме сосредоточилась на исследовательской, аналитической, научной работе, участвовала в запуске научно-образовательного центра «Математическое обеспечение управления и социальной инновации» Глобального университета Рыбакова и МФТИ. По задумке, этот научно-образовательный центр будет заниматься изучением социальных явлений, закономерностей с помощью математических моделей, алгоритмов, а измерение импакта — это тоже про измерения, исследования и доказательную базу.
Благодарный выпускник экосистемы Рыбаков Фонда – 2025, более 8 лет занималась развитием образовательных и исследовательских проектов экосистемы Рыбаков Фонда
Импакт = измеримое влияние
Багаж, с которым я пришла к исследованиям, — второе высшее, которое получила в РАНХиГС по специальности «государственное и муниципальное управление». И, конечно, практика: я много лет работала с международными организациями и знаю методики оценки социального импакта, которые приняты на международном уровне.
В какой-то момент в информационном пространстве стали заигрываться со словом «импакт». И получалось — «слышим звон, да не знаем, где он». Я делала большой аналитический отчет с исследованием по тому, что мы называем импактом, а что им не является, почему поя- вился термин «импактвошинг» — от английского «отмывание», когда некоторые компании заявляли, что оказывают социальное воздействие, то есть приносят пользу обществу, со ссылкой на цели устойчивого развития ООН, а по факту у них не было никакой доказательной базы. Периодически я обнаруживаю, что даже крупные авторитетные исследовательские центры в России не всегда понимают, что импакт не равно исследование и получение обратной связи от участников образовательных программ на уровне чувствования: понравилось — не понравилось и какой случился эффект.
Зачастую импакт путают с оценкой эффективности, с количественными показателями для мониторинга. Между собой, внутри компании, можете называть его как угодно, но когда вы выходите в публичное пространство и говорите, что вот у вас такой-то импакт, будьте готовы к вопросам: на основе чего вы выделяете именно такой импакт? Какая у вас доказательная база?
В какой-то момент в информационном пространстве стали заигрываться со словом «импакт». И получалось — «слышим звон, да не знаем, где он». Я делала большой аналитический отчет с исследованием по тому, что мы называем импактом, а что им не является, почему поя- вился термин «импактвошинг» — от английского «отмывание», когда некоторые компании заявляли, что оказывают социальное воздействие, то есть приносят пользу обществу, со ссылкой на цели устойчивого развития ООН, а по факту у них не было никакой доказательной базы. Периодически я обнаруживаю, что даже крупные авторитетные исследовательские центры в России не всегда понимают, что импакт не равно исследование и получение обратной связи от участников образовательных программ на уровне чувствования: понравилось — не понравилось и какой случился эффект.
Зачастую импакт путают с оценкой эффективности, с количественными показателями для мониторинга. Между собой, внутри компании, можете называть его как угодно, но когда вы выходите в публичное пространство и говорите, что вот у вас такой-то импакт, будьте готовы к вопросам: на основе чего вы выделяете именно такой импакт? Какая у вас доказательная база?
В ЭКОСИСТЕМЕ РЫБАКОВ ФОНДА ОБЩЕПРИНЯТЫЙ АЛГОРИТМ НЕ БУДЕТ РАБОТАТЬ ПОТОМУ, ЧТО МЫ ИМЕЕМ ДЕЛО С ИНИЦИАТИВАМИ, НАПРАВЛЕННЫМИ НА КОМПЛЕКСНЫЕ И СИСТЕМНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ, КОТОРЫЕ ЧАСТО ПРОИСХОДЯТ НЕЛИНЕЙНЫМ СПОСОБОМ
Будьте готовы и к тому, что неверно отождествлять социальное воздействие и число участников вашей программы: это количественный индикатор. Но важно говорить о том, что, к примеру, за 2017–2020 годы 410 резидентов-предпринимателей клуба «Эквиум» создали более 60 000 рабочих мест. А в 2023 году 992 резидента создали уже более 102 000 рабочих мест. И все благодаря тому, что они входят в предпринимательское сообщество. Как следствие этого, государство экономит на пособиях по безработице, в бюджет поступает больше налогов, создаются новые товары и услуги для населения, а значит, и новые рабочие места — вот это доказательный импакт.
Разные инициативы экосистемы Рыбаков Фонда имеют разный уровень готовности к измерению импакта. Дело в том, что одни из них работают с 2016 года («Эквиум», «Университет детства», «PRO Женщин»), а другие были запущены относительно недавно и находятся на этапе развития и реализации. В том же X10 Движении пока мыслят на уровне «что чувствует участник X10 Движения». Однако для оценки импакта важно, что происходит дальше благодаря усилиям этого участника. Каково влияние сообщества на регион? Какие в нем происходят изменения?
Импакт — не про количественные показатели деятельности: провели столько-то часов обучения, вложили столько-то рублей, раздали столько-то буклетов. В традиционной методологии импакт имеет совершенно четкое определение: это изменение в моделях поведения людей или в подходах к решению социальной проблемы. Импакт — это про «шире», про «дальше», про последствия. Он про качественные показатели: что и как человек делал до и после того, как принял участие в вашей инициативе, как изменились его модели поведения, что он стал делать по-другому и к чему в итоге это привело. Измерение импакта может быть только на доказательной основе, это всегда долгая и дорогая история. Мы проводим собственные исследования, изучаем сравнительные данные в контексте российской статистики, существующие российские и международные исследования, которые могут подтвердить наши гипотезы, привлекаем авторитетные исследовательские центры. Кроме того, анализируем обратную связь, кейсы, истории участников. Поэтому подобные исследования в основном доступны для крупных организаций, которые выделяют на них финансирование.
Разные инициативы экосистемы Рыбаков Фонда имеют разный уровень готовности к измерению импакта. Дело в том, что одни из них работают с 2016 года («Эквиум», «Университет детства», «PRO Женщин»), а другие были запущены относительно недавно и находятся на этапе развития и реализации. В том же X10 Движении пока мыслят на уровне «что чувствует участник X10 Движения». Однако для оценки импакта важно, что происходит дальше благодаря усилиям этого участника. Каково влияние сообщества на регион? Какие в нем происходят изменения?
Импакт — не про количественные показатели деятельности: провели столько-то часов обучения, вложили столько-то рублей, раздали столько-то буклетов. В традиционной методологии импакт имеет совершенно четкое определение: это изменение в моделях поведения людей или в подходах к решению социальной проблемы. Импакт — это про «шире», про «дальше», про последствия. Он про качественные показатели: что и как человек делал до и после того, как принял участие в вашей инициативе, как изменились его модели поведения, что он стал делать по-другому и к чему в итоге это привело. Измерение импакта может быть только на доказательной основе, это всегда долгая и дорогая история. Мы проводим собственные исследования, изучаем сравнительные данные в контексте российской статистики, существующие российские и международные исследования, которые могут подтвердить наши гипотезы, привлекаем авторитетные исследовательские центры. Кроме того, анализируем обратную связь, кейсы, истории участников. Поэтому подобные исследования в основном доступны для крупных организаций, которые выделяют на них финансирование.
Предпринимательский подход
как особенность Рыбаков Фонда
как особенность Рыбаков Фонда
It is necessary to choose a visual aid that is appropriate for the topic and audience.
Когда я пришла в Рыбаков Фонд, сразу поняла, что мой прежний формат и методы работы не подходят. Было очевидно, что здесь пред- принимательский подход во всем и вообще всё совершенно по-другому. Например, если проект не взлетает, его не тащат как чемодан без ручки: он или закрывается, или пересобирается и стартует в новом виде. В Рыбаков Фонде надо быть готовой к постоянным изменениям.
Классическая модель импакта в теории изменений выглядит так: есть точка А, в которой начинается изучение текущей ситуации, идет прорабатывание стратегии с подключением ресурсов организации, затем поэтапно деком- позируется логическая модель, которая в итоге приводит к точке B, где становится понятно, что должно измениться в результате этого проекта. Но я поняла, что в экосистеме Рыбаков Фонда общепринятый алгоритм не будет работать: здесь невозможно определить точку A, чтобы потом понять, что же случилось в точке B. И это не потому, что наша экосистема такая изменчивая, а потому, что мы имеем дело с инициативами, направленными на комплексные и системные изменения, которые часто происходят нелинейным способом.
Поэтому пришлось подбирать методику, которая подходила бы именно нам. Я нашла метод, который называется Outcome Harvesting — «Сбор урожая», — и изучила его. Мы не спрашиваем у людей, изменилась ли их личная или профессиональная жизнь, — дизайн исследования строится так, чтобы дать человеку возможность выгрузить все, что у него изменилось, а потом на совокупности одинаковых или совпадающих ответов выстроить схему исследования, помогающую сместить фокус с реализуемых мероприятий на широкий спектр изменений, к которым они приводят. Метод интересен тем, что позволяет анализировать все результаты, в том числе незапланированные.
Классическая модель импакта в теории изменений выглядит так: есть точка А, в которой начинается изучение текущей ситуации, идет прорабатывание стратегии с подключением ресурсов организации, затем поэтапно деком- позируется логическая модель, которая в итоге приводит к точке B, где становится понятно, что должно измениться в результате этого проекта. Но я поняла, что в экосистеме Рыбаков Фонда общепринятый алгоритм не будет работать: здесь невозможно определить точку A, чтобы потом понять, что же случилось в точке B. И это не потому, что наша экосистема такая изменчивая, а потому, что мы имеем дело с инициативами, направленными на комплексные и системные изменения, которые часто происходят нелинейным способом.
Поэтому пришлось подбирать методику, которая подходила бы именно нам. Я нашла метод, который называется Outcome Harvesting — «Сбор урожая», — и изучила его. Мы не спрашиваем у людей, изменилась ли их личная или профессиональная жизнь, — дизайн исследования строится так, чтобы дать человеку возможность выгрузить все, что у него изменилось, а потом на совокупности одинаковых или совпадающих ответов выстроить схему исследования, помогающую сместить фокус с реализуемых мероприятий на широкий спектр изменений, к которым они приводят. Метод интересен тем, что позволяет анализировать все результаты, в том числе незапланированные.
- ЧЕРЕЗ УЧАСТИЕ В «БОЛЬШОЙ ИГРЕ» ПЕДАГОГИ ПОВЫШАЮТ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ СТАТУС, ПОЛУЧАЮТ БОЛЬШЕ УВАЖЕНИЯ СО СТОРОНЫ КОЛЛЕГ, ИХ ВСЕ ЧАЩЕ ПРИГЛАШАЮТ НА РАЗЛИЧНЫЕ МЕРОПРИЯТИЯ, ПРОСЯТ ПОДЕЛИТЬСЯ ОПЫТОМ
«Сбор урожая» для «Университета детства»
В экосистеме Рыбаков Фонда метод «Сбор урожая» был впервые применен в 2024 году. Для верификации результатов мы пригласили наших давних партнеров — НИУ ВШЭ, чтобы оценить социальное воздействие дошкольных и школьных инициатив фонда (таких как «Университет детства», Ассоциация школьных сообществ, «Большая игра имени Льва Выготского», Rybakov Playschool) на педагогов, а также исследовать изменения, происходящие в жизни и мышлении педагогов под влиянием социальной и благотворительной деятельности фонда. Это было большое, начиная с географических масштабов, исследование — от Калининградской до Сахалинской области. Участники в основном женщины-педагоги, всего более тысячи человек.
Результаты удивили и порадовали: когда в 2016 году проектировались дошкольные программы «Университета детства», задачи повышения уровня доходов педагогов в повестке не было, но в результате нашего исследования оказалось, что 46 процентов педагогов увеличили свой доход, потому что начали вести социальные сети, развивать личный бренд, выступать экспертами — и за счет всего этого получили дополнительные источники заработка.
В этом большом исследовании наряду с количественной не менее важной оказалась качественная часть. Количественная — это большой охват, закономерности, аналитика и так далее. А качественная — это педагоги, рассказывавшие о том, что ощущают недооцененность своей работы, поскольку результаты их труда видны только через годы. До участия в Летней школе «Университета детства» они даже представить не могли, что кому-то интересны, что достойны такого уважительного отношения. Педагоги отметили, что благодаря среде единомышленников и новым форматам, подходам, которые дает вовлечение в активности «Университета детства», они стали добрее, начали больше ориентироваться на потребности ребенка: если раньше они приходили к детям с готовым планом, то теперь предлагают подо- печным самим придумать, чем бы они хотели заниматься, и дети придумывают интересные форматы. Многие участники исследования признались, что раньше даже не могли мечтать о том, чтобы ставить себе такие цели, но, видя, что у других получается, осмеливаются и в своей практике осуществить это.
Еще педагоги говорили о том, что через участие в мероприятиях «Университета детства», в частности в «Большой игре», они повышают личный профессиональный статус, получают больше уважения со стороны коллег, их все чаще приглашают на различные мероприятия, просят поделиться опытом.
Многие признавались, что хотели бросить свою профессию из-за избытка бюрократической работы. А после попадания в среду единомышленников они увидели, что «я не один такой сумасшедший, не только мне это нужно», и их взгляд на свое дело, свою роль кардинально изменился. Когда читаю в соцсетях педагогов, как они, благодаря прохождению заданий в «Большой игре», прокачивают свой личный бренд, как у них появляются лаборатории, открываются образовательные пространства, как они находят у партнеров финансирование на развитие школы, я вижу результаты импакт-исследования и знаю, что это всё реальные цифры, реальные качественные изменения. Вот он, импакт, вот он, социальный эффект вовлечения людей в сообщества, вот она, сила сообществ!
Результаты удивили и порадовали: когда в 2016 году проектировались дошкольные программы «Университета детства», задачи повышения уровня доходов педагогов в повестке не было, но в результате нашего исследования оказалось, что 46 процентов педагогов увеличили свой доход, потому что начали вести социальные сети, развивать личный бренд, выступать экспертами — и за счет всего этого получили дополнительные источники заработка.
В этом большом исследовании наряду с количественной не менее важной оказалась качественная часть. Количественная — это большой охват, закономерности, аналитика и так далее. А качественная — это педагоги, рассказывавшие о том, что ощущают недооцененность своей работы, поскольку результаты их труда видны только через годы. До участия в Летней школе «Университета детства» они даже представить не могли, что кому-то интересны, что достойны такого уважительного отношения. Педагоги отметили, что благодаря среде единомышленников и новым форматам, подходам, которые дает вовлечение в активности «Университета детства», они стали добрее, начали больше ориентироваться на потребности ребенка: если раньше они приходили к детям с готовым планом, то теперь предлагают подо- печным самим придумать, чем бы они хотели заниматься, и дети придумывают интересные форматы. Многие участники исследования признались, что раньше даже не могли мечтать о том, чтобы ставить себе такие цели, но, видя, что у других получается, осмеливаются и в своей практике осуществить это.
Еще педагоги говорили о том, что через участие в мероприятиях «Университета детства», в частности в «Большой игре», они повышают личный профессиональный статус, получают больше уважения со стороны коллег, их все чаще приглашают на различные мероприятия, просят поделиться опытом.
Многие признавались, что хотели бросить свою профессию из-за избытка бюрократической работы. А после попадания в среду единомышленников они увидели, что «я не один такой сумасшедший, не только мне это нужно», и их взгляд на свое дело, свою роль кардинально изменился. Когда читаю в соцсетях педагогов, как они, благодаря прохождению заданий в «Большой игре», прокачивают свой личный бренд, как у них появляются лаборатории, открываются образовательные пространства, как они находят у партнеров финансирование на развитие школы, я вижу результаты импакт-исследования и знаю, что это всё реальные цифры, реальные качественные изменения. Вот он, импакт, вот он, социальный эффект вовлечения людей в сообщества, вот она, сила сообществ!
Авторский инструмент диагностики
Рыбаков Фонд, вся наша экосистема — это питательная среда для развития. С запуском в 2020 году цифровых инструментов Рыбаков Фонд начал учитывать и фиксировать влияние на каждого человека, принявшего участие в программах экосистемы, и показатели импакта стали на 100 процентов подтвержденными и зафиксированными в базах данных. Мы много говорили про концепцию «Школа — центр социума», про развитие школьного сообщества, но однажды встал вопрос — а можно ли измерить развитие школьного сообщества? Так в сотрудничестве с Центром общего и дополнительного образования им. А.А. Пинского НИУ ВШЭ мы разработали первый цифровой инструмент диагностики прогресса школьного сообщества. Исследователи доказали: качество школьного сообщества не абстракция — его можно измерить в процентах. Школа получает результаты в виде красивой диаграммы, показывающей развитие их сообщества по трем уровням: начальный, средний и продвинутый. Диаграмма формируется на основе одновременного ответа всех участников школьного сообщества — педагогов, детей, родителей, партнеров, выпускников — и сопровождается практическими рекомендациями, что нужно сделать, какое направление деятельности школы подтянуть, чтобы перейти на более высокий уровень.
Например, через опросы родители говорят, что не знают о развитом волонтерстве в школе, а директор при этом утверждает, что оно на высоком уровне. И когда собирается совокупность всех этих ответов, оказывается, что волонтерство в этой школе на самом деле развито средне и на это направление нужно обратить внимание. Или: директор считает, что у него прекрасно развивается профессиональная среда, а педагоги так не думают. И когда школа получает диаграмму, сразу становится видно, где идет развитие, а над какими направлениями следует поработать.
Например, через опросы родители говорят, что не знают о развитом волонтерстве в школе, а директор при этом утверждает, что оно на высоком уровне. И когда собирается совокупность всех этих ответов, оказывается, что волонтерство в этой школе на самом деле развито средне и на это направление нужно обратить внимание. Или: директор считает, что у него прекрасно развивается профессиональная среда, а педагоги так не думают. И когда школа получает диаграмму, сразу становится видно, где идет развитие, а над какими направлениями следует поработать.
Азарт интеллектуального поиска
Измерение импакта — это как образ жизни. В нем невозможно, как, например, в диете, найти какую-то универсальную формулу, от применения которой всем «будет счастье». Измерение импакта — это постоянный процесс, постоянный поиск, который становится образом жизни в твоей работе. Скажем, для дошкольных и школьных программ экосистемы Рыбаков Фонда мы использовали методику Оutcome Harvesting — но не факт, что это подойдет для исследования в «PRO Женщин», стартовавшего в 2025 году. Там будет новая методика.
Каждый раз мы используем новые инструменты измерения импакта. С их помощью ведется постоянный мониторинг того, что происходит, с одной стороны, в мире, чтобы не отставать от глобальных тенденций, а с другой — внутри исследуемого сообщества, где объект исследования — изменения в моделях поведения людей, а субъект — люди. И все это для того, чтобы в итоге улучшить качество жизни людей.
Например, в исследовании для дошкольных и школьных программ экосистемы Рыбаков Фонда некоторые региональные педагоги ответили, что им не хватает общения с экспертами, не хватает очных встреч в Москве. Такая информация всегда полезна для руководителей проектов, чтобы вносить подобные запросы в содержание и бюджет программ.
Вопрос о достоверности тоже актуальный. Как-то подрядчики, которые делали проект исследования сообщества «PRO Женщин», спросили: если вдруг будут незапланированные результаты или те, что не понравятся заказчику, нужно ли их подсвечивать? Я отвечаю: обязательно! Ведь если в миссии сообщества декларировано развитие женского предпринимательства, лидерских навыков, а внезапно, паче чаяния, окажется, что многие участницы продвигают, например, эзотерику и прочую астрологию, это станет поводом для оздоравливающих решений и действий.
Феномен «живое образование» в экосистеме Рыбаков Фонда — еще одна из интересных исследовательских задач. Этот термин среди прочих также появился в нашей экосистеме. Есть стандартный ход: сначала проводятся исследования на основе гипотезы, а потом эти исследования оформляются в метод, по которому идет образовательный процесс. Но у нас все начиналось на интуитивном уровне: сначала запуск образовательных программ, потом обнаружение их эффекта и анализ результативности. А еще у нас было видение того, как мы хотим, чтобы все было устроено. Мы двигались на ощупь, отвечая на запросы, потребности, инициативы, которые появлялись в сообществах. Последовательность ходов: практика — теория — метод — практика. Встал вопрос: почему бы это не оформить в метод? Сегодня перед нами стоит задача исследовать, какие закономерности происходят в наших сообществах, на основе каких существующих парадигм, концепций развивается феномен живого образования, и превратить это в метод, который будет доступен большому количеству людей, педагогов, наставников.
Каждый раз мы используем новые инструменты измерения импакта. С их помощью ведется постоянный мониторинг того, что происходит, с одной стороны, в мире, чтобы не отставать от глобальных тенденций, а с другой — внутри исследуемого сообщества, где объект исследования — изменения в моделях поведения людей, а субъект — люди. И все это для того, чтобы в итоге улучшить качество жизни людей.
Например, в исследовании для дошкольных и школьных программ экосистемы Рыбаков Фонда некоторые региональные педагоги ответили, что им не хватает общения с экспертами, не хватает очных встреч в Москве. Такая информация всегда полезна для руководителей проектов, чтобы вносить подобные запросы в содержание и бюджет программ.
Вопрос о достоверности тоже актуальный. Как-то подрядчики, которые делали проект исследования сообщества «PRO Женщин», спросили: если вдруг будут незапланированные результаты или те, что не понравятся заказчику, нужно ли их подсвечивать? Я отвечаю: обязательно! Ведь если в миссии сообщества декларировано развитие женского предпринимательства, лидерских навыков, а внезапно, паче чаяния, окажется, что многие участницы продвигают, например, эзотерику и прочую астрологию, это станет поводом для оздоравливающих решений и действий.
Феномен «живое образование» в экосистеме Рыбаков Фонда — еще одна из интересных исследовательских задач. Этот термин среди прочих также появился в нашей экосистеме. Есть стандартный ход: сначала проводятся исследования на основе гипотезы, а потом эти исследования оформляются в метод, по которому идет образовательный процесс. Но у нас все начиналось на интуитивном уровне: сначала запуск образовательных программ, потом обнаружение их эффекта и анализ результативности. А еще у нас было видение того, как мы хотим, чтобы все было устроено. Мы двигались на ощупь, отвечая на запросы, потребности, инициативы, которые появлялись в сообществах. Последовательность ходов: практика — теория — метод — практика. Встал вопрос: почему бы это не оформить в метод? Сегодня перед нами стоит задача исследовать, какие закономерности происходят в наших сообществах, на основе каких существующих парадигм, концепций развивается феномен живого образования, и превратить это в метод, который будет доступен большому количеству людей, педагогов, наставников.
